«Рособоронэкспорт»
и конверсия
В предыдущем номере Виртуального мира (ВМ №2 2019)
шла речь о реализации национальной идеи России её превращением в мировое
КБ. При этом основной продажной продукцией предполагалась интеллектуальная
собственность. В качестве примера такой торговли предлагались разработки
российского ОПК, в частности, именно то, чем торгует «Рособоронэкспорт».
Однако, портфель заказов «Рособоронэкспорта» продолжает оставаться на уровне
около $50 млрд, что гарантирует загрузку российских оборонных предприятий
на несколько лет вперёд, но явно не достаточно для фундаментальных исследований
и НИОКР в этой области. Основным источником питания российского ОПК остаётся
государственный оборонный заказ – 48%. После 2022 года ожидается сопоставимая
динамика: расходы на оборону стабилизируются на уровне 15,5% от общих расходов
федерального бюджета. Однако по прогнозам этот показатель останется стабильным,
то есть не будет расти, что в реальности, с учётом инфляции, означает падение.
Между тем, идеальной реализацией национальной идеи должно быть обеспечение,
по меньшей мере, НИОКР за счёт доходов от экспорта. Россия сейчас находится
на втором месте по экспорту оружия с 21% от мирового экспорта и на шестом
по расходам на оборону с 3,4% от мировых расходов. Минимальный уровень
российского экспорта оружия был зафиксирован в 1994 году. В 1999-2013 годы
отмечался период интенсивного роста объёмов экспорта вооружений и военной
техники – до $15,7 млрд. Однако в 2014-2018 годах произошла стагнация экспорта
вооружений и военной техники. Сейчас в доходной части бюджета роль экспорта
вооружений (31%) и гражданской продукции (21%) более чем существенна.
2013 год – это год достижения абсолютного максимума в экспорте вооружения,
военной техники, а дальше он начал колебаться в районе цифры в $15 млрд.
Переломить ситуацию с российским экспортом военной техники и вооружения
в сторону увеличения, вероятно, можно, предложив мировому рынку что-то
принципиально новое, например, субстратегические системы. К примеру, на
пленарном заседании клуба «Валдай» президент РФ Путин рассказал, что Россия
помогает Китаю создать национальную систему предупреждения о ракетном нападении
(СПРН). Система кардинально повысит обороноспособность КНР, так как сейчас
СПРН имеют только США и Россия. Есть все основания полагать, что не только
Пекин заинтересован в создании СПРН с помощью России.
Кроме того, Москве стоит выйти из РКРТ (режима контроля за распространением
ракетных технологий). Как известно, РКРТ призван ограничить распространение
ракет, беспилотных летательных аппаратов и связанных с ними технологий,
предназначенных для создания систем, способных доставлять массивный «полезный»
груз на большое расстояние, к тому же, доставлять точно. Спрос на такую
продукцию есть и, видимо, будет расти. Однако, в торговле оружием нельзя
уповать на прежние формы стратегии и тактики ведения войн, – настоятельно
необходимо учитывать «опыт будущих войн».
Двадцать лет назад сформировалось теоретическое обоснование перехода к
войнам нового типа. Первый тип называется «межгосударственная» или «высокотехнологичная»
война. Современный экспорт вооружений рассчитан именно на такой, высокотехнологичный
тип войны: высокоточное оружие, гиперзвук, бронекостюмы и экзоскелеты...
Однако, масштаб войн этого типа заметно сокращается именно потому, что
новое оружие способно привести к «неприемлемым» потерям. Межгосударственные
войны в перспективе сведутся к пограничным конфликтам. И хотя понятно,
что вооружение конфликтующих сторон для поддержания паритета должно совершенствоваться,
размеры экспортных операций будет определять именно локальные кофликты.
Второй тип войны не имеет устоявшегося названия. Его называют восстановлением
конституционного порядка, полицейской операцией, АТО, принуждением к миру,
стратегией ограниченных действий, борьбой с сепаратистами, гибридной
войной, и т. п. Б.А. Карпунькину (автору работы:
«Современная теория
войны, без Карла фон Клаузевица»), например, нравится термин «Война
низкой интенсивности». Из двухсот войн с 1945 года он считает межгосударственными
только около 20 % (например, война между Ираном и Ираком). Остальные относятся
к войнам низкой интенсивности. Например, афганская кампания СССР, война
США во Вьетнаме или в Афганистане. С таким названием можно согласиться,
хотя интенсивность-то низкая, но жертвы совсем немалые!
Имеется, по меньшей мере, два устоявшихся признака войны низкой интенсивности:
столкновение регулярной армии с партизанами и населением, включая женщин
и детей; отсутствие в боях тяжёлой высокотехнологичной техники. Второй
признак крайне важно учитывать в экспорте оружия – до сих пор «калашу»
нет равных по спросу – партизану не нужны гиперзвуковые ракеты, но и против
него они не эффективны. Поэтому так важна конверсия: на базе ОПК нужно
делать и продавать гражданскую продукцию. Гражданскую, но на уровне достижений
ОПК! Опыт СССР должен послужить примером, как делать нельзя.
А суть именно в том, чтобы производить и продавать такие изделия, которые,
кроме нас, никто делать не умеет, а при первом подозрении, что нас догоняют,
немедленно продавать технологии. И, разумеется, ни в коем случае не гоняться
за чужими. Это, конечно, сложно в том числе и потому, что хотя в
90-е годы вопреки либералам удалось уберечь кое-что из военных разработок,
то уж гражданские разработки наши «партнёры-конкуренты»
или украли, или уничтожили вместе с заводами.
Сейчас шесть ведущих холдингов контролируют 83% рынка: Ростех – 42%, ВКО
«Алмаз-Антей» – 14%, ОСК – 9%, Роскосмос – 8%, Тактическое ракетное вооружение
– 5%; Росатом – 5%. Они производят продукцию, не имеющую аналогов. Вот
на этом уровне и должна стартовать конверсия, которая должна создавать
продукцию, точно так же не имеющую аналогов в мире.
В
оглавление