Она дает возможность, хотя и косвенно, глубже понять характер хозяйства, общественного устройства и религии сарматов. Почти единственным видом археологических памятников сарматских племен в южноуральских степях являются их могилы в виде курганов различной величины. Курганы представляют собой земляные насыпи высотой от нескольких десятков сантиметров до нескольких метров, что, видимо, означало разное социальное положение усопших. Большие курганы, как правило, располагались на возвышенностях и как бы господствовали над местностью. Курган Темир «венчал» один из увалов неподалеку от озер Зингейка и Рыбное.Расположение кургана на возвышенности и сама конструкция погребальных сооружений (курган – модель мировой горы) отражают один из культов древних сарматов. Горы считаются местом обитания богов не только в индоиранской мифологии. В космологическом плане восприятие горы как посредствующего элемента между небом и землей функционально тождественно мировому дереву, космическому столпу и т.д. свойственно самым различным архаичным культурам. Не случайно обиталище богов и зона их контактов с людьми во многих религиозных системах помещаются именно на горах.
Бревенчатое надмогильное сооружение кургана Темир представляло собой усечённую шестиугольную пирамиду, нижнее основание которой поставлено на вал-фундамент, сооружённый из грунта, извлекаемого при рытье погребальной камеры, и специально приготовленного раствора известковых глин. Раствор накладывали тонкими слоями с последующей просушкой. Основание бревенчатой пирамиды (крупные бревна, расположенные по периметру) вмазано в верхнюю часть вала. Верхнее основание пирамиды подведено под горизонтальные слои перекрытия. Последнее опиралось на 7 столбов, вкопанных в дно погребальной камеры.С точки зрения строительных традиций важно установить, как связаны между собой грани и каковы конструктивные особенности ребер пирамиды. Наблюдения при раскопках на участках пересечения бревен позволили сделать вывод, что в основе постройки лежит сруб, состоящий из венцов, то есть горизонтально уложенных бревен, связанных в углах вырубками. Бревна рубились так, что их концы выступали за стенки сруба. Вырубки делались в виде полуцилиндров в каждом нижнем или верхнем бревне, что соответствует древнейшим приемам в «чашу» и «обло», известным по этнографическим и археологическим данным.
Судя по находкам, погребённых было четыре-пять человек, но относительно хорошо сохранились только два скелета. Погребение № 1 – в северо-западном углу, умерший был ориентирован головой на юг. По этнографическим данным ориентировка погребенных связывается с представлениями людей о месте, где нахоится страна предков, или мир умерших. Под северной стенкой погребальной камеры расчищен костяк женщины, лежавшей на спине, головой на запад.Более всего в кургане Темир найдено наконечников стрел – 276. Сарматские племена были очень воинственными. Война во всех ее проявлениях была неотъемлемой и весьма важной частью их жизни. Обычно возникали стычки из-за скота, который можно было легко угнать и тем самым не только поправить свое положение, но и обогатиться. Часто происходили межплеменные столкновения из-за пастбищ. Кочевники постоянно совершали дальние грабительские походы или участвовали в войнах каких-либо соседних государств. Все это способствовало становлению в их обществе различных форм военной идеологии. К одной из них относится поклонение мечу как воплощению божества войны.
Особенностью савроматского и сарматского войска являлось участие женщин в походах и сражениях. Савромато-сарматы считаются потомками воинственных амазонок. Геродот сообщает, что амазонки стреляют из лука, бросают дротики «... и такой образ жизни ведут исстари – ездят верхом на охоту с мужьями и без них выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду. Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьет врага» (Смирнов, 1964). Медицинский трактат Псевдо-Гиппократа VI-V вв. до н.э. независимо от Геродота кратко останавливается на сарматах: «Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики с коня и сражаются с врагами, пока они в девушках. Они остаются в девицах, пока не убьют троих врагов, и не прежде поселяются с мужем, как совершают установленные обычаем жертвоприношения. Раздобыв себе мужа, они перестают ездить верхом, пока не появится необходимость во всеобщем походе».О том, что в кургане Темир похоронена одна из воинственных «амазонок» может свидетельствовать то, что из 276 наконечников стрел, обнаруженных в кургане, 146 принадлежало женскому погребению. Савроматские воины, вероятно, не проходили специального обучения. Их, согласно установившемуся обычаю, уже с детства приучали ездить верхом, стрелять из лука и владеть мечом. Война пронизывала всю обыденную жизнь:
| Здесь был особый
жизни опыт,
Особый дух, особый тон, Здесь речь была как конский топот, Как стук мечей, как копий звон
(Н. Заболоцкий)
|
| Мы – те, об
ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы ... Вкруг моря Черного, в пустых степях, Как демоны, мы облетали быстро, Являясь вдруг, чтоб сеять всюду страх: К верховьям Тигра иль низовьям Истра. Что были мы? – Щит, нож, колчан, копье, Лук, стрелы, панцирь да коня удила! Блеск, звон, крик, смех, налет ... Все бытие в разгуле бранном...
(В.Я. Брюсов)
|
Кроме вооружения погребенного сопровождали и другие вещи, которые, как считалось, могут понадобиться ему в загробном мире. Как правило, все они наделялись какими-то особыми ритуальными функциями. Ритуальные функции бытовых предметов во многом являлись продолжением их утилитарных свойств. Вещи верно служили человеку во всех областях его бытия. Они являлись надежным буфером между своим создателем и природой и в то же время инструментом ее познания и преображения. Действительность открывалась людям через вещи и их применение. Причем если при прагматическом каждодневном использовании сакральный статус предметов быта и труда снижается, то в погребальном обряде смысловая, духовная сторона выражена наиболее ярко.Очень интересными в этом плане являются два медных котла, обнаруженные в кургане. Оба имеют бокаловидную форму тулова, один с воронкообразным поддоном и вертикальными зооморфными ручками в виде стилизованной поджарой фигуры стоящего зверя с вытянутой вперед мордой. Скупая манера исполнения обусловлена, вероятно, функциональным назначением фигурок как ручек котла. Котел явно местного производства, так как в изображении улавливается сходство с представителем местной фауны – медведем. «Образ медведя, выступающий в сарматском искусстве наравне с образом волка, возможно был тесно связан с культом огня, так как у древних племен Прикамья и Урала он олицетворял Солнце и, видимо, свидетельствует о сильных пережитках тотемизма в идеологии сарматов. Вероятно, многие сарматские роды считали, что ведут свое происхождение от волка и медведя».
Котел играл большую роль в жизни кочевника – был походной кухней и ритуальным сосудом одновременно. Он служил для варки мяса как в повседневной жизни, так и при совершении культовых церемоний с жертвоприношениями. В котлах нередко находят кости животных. Вместе с тем некоторые данные позволяют предполагать и их иное назначение – в наскальных рисунках Центральной Азии (Боярская писаница, енисейская писаница Кизи-Кайя) отражена связь «скифских» котлов с культовым напитком. Это прежде всего мог быть кумыс, значение которого в культовой практике кочевников было чрезвычайно велико, либо другой напиток, подобный соме индоиранцев.Несомненна связь котлов с культом огня и солнца. Котел для варки пищи служил символом устроенности бытия. Огонь очага, соединяющий землю, небо и человека, является одним из аналогов центра мира, наделенного созидательными функциями. В этнографической практике у алтайских народов образ котла возникает в обращении к огню:
| Пусть зола вся, подобная
тылкану, не развеется,
Каменный очаг, треножник не развалится С твоего треножного тагана Горячий котел не снимется |
Если горящий огонь очага был признаком стабильности, то пепелище, разрушенный таган, равно как и перевернутый котел имели противоположное значение. Таким образом, котлы, несомненно, помимо утилитарных функций имели еще и магическую. «Котел – одна из тех категорий вещей, которую мифологическое сознание охотно помещает в центр мира – благодаря котлу может происходить взаимодействие миров. Котел в этой процедуре – не только посредник в общении миров, но и защитник, охранитель от вредоносного дыхания Нижнего мира» (Мец, 1999). Очевидно, в первую очередь это относится к котлам, имеющим зооморфное оформление. Они, видимо, использовались для выполнения каких-то религиозно-магических обрядов, зооморфные ручки при этом связываются с культом животного и выполняют функцию оберега.Темирский котел с зооморфными ручками позволяет уточнить некоторые этногеографические выводы. Лингвистами и историками высказано мнение, что этимология имени сарматских племен аорсы (известны по письменным источникам) означает «арийские медведи». Археологическая находка такой сакральной вещи, как котел с ручками в виде фигурок медведей подтверждает данные о существовании сарматского племени с самоназванием «медведи» и определенно указывает на место его локализации – степи Южного Урала. Именно здесь организуется мощный военный союз верхних аорсов. Он представлял основную военно-политическую силу того времени в среде сарматских племен, начавших свое продвижение на запад.
Еще одной интересной находкой является бронзовое зеркало, обнаруженное у погребения женщины. Зеркало плоское, дисковидное, с утолщенным ободком без боковой ручки. С тыльной стороны зеркало украшено серией концентрических окружностей. Между двумя крайними полосками орнамента находится валик шириной 1,8 см и высотой 0,3 см. Зеркало намеренно разбито в древности, удары наносились каким-то острым предметом. Зеркало было положено в специальную сумочку из кожи округлой формы. Ребро для жесткости и придания формы выполнено из изогнутой полоски древесного прута. Внутри сумочка подбита тонким, тщательно выделанным полотном кожи, которое делит полость на три отделения.Центральное предназначалось для зеркала. В боковом – фрагмент неизвестного плоского предмета подпрямоугольной формы, сшитого из двухслойной кожи. На нем аппликацией выполнен свастический узор. Эта своеобразная «эмблема» в случае необходимости легко вынималась из сумочки. Аналогичный рисунок, сделанный в том же стиле, украшает и лицевую сторону сумочки. Свастический узор имел большое распространение у индоиранских народов и означал символ солнца, огня, жизни. Вещи с такими изображениями, как правило, имели религиозно-магическое значение и в качестве культовых предметов играли роль оберегов.
Пожалуй ни у одного евразийского народа древности металлическое зеркало не играло столь значительной роли в погребальном обряде, как это было у сарматов на протяжении их тысячелетней истории. Зеркало в древние времена представляло собой не только предмет туалета. Так как оно отражало образ человека, его рассматривали как образ души, как предмет, обладающий волшебной магической силой. В большинстве сарматских могил, как и в кургане Темир, зеркала положены преднамеренно разбитыми, часто в могилу клали их отдельные куски. Б.А. Литвинский считает, что это хорошо согласуется с восточным обычаем разбивания зеркал при расставании родственников или супругов, когда каждый из них получал часть разбитого зеркала. Именно в этом он видит причину помещения в могилу преднамеренно разбитого зеркала, другая часть которого оставалась у живого родственника или супруга, чтобы после смерти он мог отыскать в загробном мире близкого человека (Литвинский, 1972).В зеркало как бы входила душа умершего, поэтому соответствующие действия над зеркалом составляли часть самого погребального обряда. Дошедший до наших дней обычай завешивания зеркал в доме, где находится покойник, вера в то, что разбитое зеркало предвещает смерть – свидетельствует о том, что такое отношение к зеркалу как далекий пережиток прошлого сохранилось даже в наше время.
В погребальном обряде сарматов большую роль играл огонь. В южной половине могильной ямы кургана Темир обнаружены остатки кострища. Огонь мог гореть во время или после похорон, во время тризны и поминовения. Существование представлений, связанных с верой в сверхъестественную очистительную, защитительную силу огня широко известно как по археологическим, так и по этнографическим источникам. Культ огня происходит от культа домашнего очага и солнца, так как огонь рассматривали как дитя солнца. Уже в эпоху бронзы в степях Поволжья и Южного Урала находит яркое выражение вера в очистительную силу огня, отгоняющего злых духов. Различные формы огненного ритуала, вплоть до трупосожжений, существовали и у сарматов. Особое развитие этого культа отмечено в южноуральских степях (следы кострищ под насыпью, засыпка могильной ямы углем, частичное или полное трупосожжение, сожжение деревянной конструкции и т.д.). Сарматы считали огонь очистительной силой, средством, облегчающим переход души умершего в загробный мир. Именно так относились к огню древние индийцы, когда сжигали своих покойников. В их представлениях бог огня Агни ведет души умерших в царство смерти и огонь отгоняет демонов.Принятие сарматами идеи «очищения» покойника показывает, что сарматы, подобно зороастрийцам, смотрели на смерть как на действие злых сил, которые овладевают умершим, оскверняют его тело. Видимо, огонь им казался средством борьбы с этими злыми силами (духами).
Таким образом, центральное место в мировоззрении сарматов, как и всех древних иранцев, занимал комплекс «небо – солнце – огонь – свет». Участвовавшие в погребальном обряде огонь и его продукты, а также белое вещество (мел, известь и т.п.) имели прямое отношение к указанному комплексу, так как они символизировали свет, солнце, чистоту. В кургане Темир, видимо, в очистительных целях дно ямы было посыпано белым порошком. Белый цвет, возможно, означал и какие-то другие этические понятия или был своеобразным пожеланием. Например, у хантов белый цвет ассоциируется с добром, благом, удачей.Как известно, погребальный обряд включает в себя не только непосредственно похороны, но и ряд бытовых обычаев, религиозных обрядов, запретов и т.д. После захоронения на могиле совершалась тризна (на перекрытии кургана Темир обнаружены, видимо, остатки такой тризны – груда камней и кости овцы), которая могла повторяться с определенной цикличностью.
Возвращение с места погребения сопровождалось, вероятно, также ритуальными охранительными действиями. Но об этом можно судить только по этнографическим аналогиям. Например, сибирские народы запутывали следы, возвращаясь с места погребения, а тувинцы умывались родниковой водой с молоком и окуривались дымом можжевельника, стремясь предотвратить возвращение покойника за теми, кто его хоронил, юрту умершего ставили на новое место или все откочевывали. С совершением похорон связь живых с умершим не прерывалась, однако археологически это проследить трудно.Таким образом, материалы даже одного только кургана дают много сведений о религиозных и идеологических представлениях сарматских племен. Погребальный обряд, отражая прежде всего веру в загробное существование, веру в бессмертие души, отделимой от тела человека, дает некоторое представление о культе мертвых и культе предков. Анимистические представления сарматов выражались не только в культе предков, но и в одухотворении сил природы. Культ природы выражался в поклонении ее отдельным элементам – солнцу, огню, воде, камням, животным и т.д. Сохранялись еще пережитки тотемизма. Они выражались в образах определенных животных, травоядных и хищных, наделенных также и магическими свойствами. Их изображения помещали на предметы оружия, конской сбруи, нашивные бляшки, ручки зеркал, ножей и т.д.
Как видим, у сарматов существовали политеистические представления, господствовал культ огня, света и солнца. Сарматские женщины являлись жрицами культа местных родоплеменных первобытных религий, характерных для ираноязычных народов до сложения религиозной системы зороастризма. Верования сарматов своими корнями связаны с религией Авесты и с зороастризмом и заключали многие элементы древнего племенного мировоззрения, которые составили источники зороастрийской религиозной системы оседлых народов Средней Азии и Ирана.Историческое значение
«Конец каменного века – неолита – и начало эпохи меди–бронзы характеризуют как последние вехи первобытности. Представьте себе наши челябинские степи–лесостепи в IV–III тыс. до н.э. Здесь живут охотники и собиратели, рыболовы и ранние скотоводы. Уже есть свой – степной – опыт одомашнивания лошади. Однако основу жизнеобеспечения составляет потребляющее хозяйство: человек использует для своих нужд то, что создано самой природой – добывает зверя на охоте, ловит рыбу, собирает грибы и ягоды. К концу III тыс. климат в степи становится всё суше, сокращается количество диких животных, на междуречьях высыхают травы. Археологи почти не находят следов человеческих поселений этого времени. Чтобы обеспечить себе жизнь, люди степи должны были найти новые формы ведения хозяйства. Попытка совершенно отчаянная, уйти от старого к новому»...Далее Г.Б. Зданович говорит о современном взгляде ряда археологов на происхождение Аркаима:
«...человек каменного века обеспечивал своё существование за счёт дикой природы. А в новых условиях он потребляет то, что производит сам – выращивает домашний скот и возделывает землю. Люди в разных концах Земного шара стали культивировать растения и одомашнивать животных ещё в неолите (VI–V тыс. до н.э.). Исторически это очень длительный и сложный процесс. Он был связан не только с конкретными природными условиями того или иного региона и с совершенствованием практических навыков ухода за скотом и растениями, но с радикальным изменением человеческой психологии. Человек расширил и усовершенствовал возможности природного. Он поступил подобно богу, который достойно потрудился в дни творения. Человек продолжил дело господа. Он сам создал новые растения и, фактически, новые виды животных, он создал принципиально новые материалы, которых в чистом виде нет в природе – медь и бронзу. И сами люди, те, что окружили себя возделанной землёй и домашним скотом, стали другими»...
«Можно смело говорить, что все степные культуры от Северного Причерноморья до Южной Сибири и Китая, начиная с неолита, шли по пути освоения хозяйства производящего типа. Но не так легко и просто это осуществлялось. Это был грандиозный эксперимент – создание системы теснейшего взаимодействия между человеком, растительным и животным миром. Не забывайте, что в эту эпоху, о которой мы говорим, был тот же суровый климат, почти как в наши дни. Новое в культуре накапливается очень медленно, но реализуется, обычно, в форме взрыва. История должна была выбрать только место и время, чтобы реализовать генеральную «идею» рождения новой культуры. Для Великой Степи всё сошлось на Южном Зауралье на рубеже III–II тыс. до н.э.. Здесь нашло воплощение всё самое передовое для своего времени. Всё, что находилось в зародыше в разных концах степного евразийского пространства».
«У подвижных охотников и скотоводов (их называют людьми ямной историко-культурной общности) должна была возникнуть серьёзная потребность в длительной остановке. Оседание ямных племен в Зауралье было определено наличием здесь многочисленных выходов медных руд, прежде всего, малахитов и азуритов. Окисленные руды, карбонаты меди легко поддаются переработке. Так что первоначальная оседлость населения Южного Зауралья была вынужденной и связана она с возросшей потребностью в меди. Однако «временная» оседлость и поверхностное соприкосновение с ландшафтом быстро переросли в глубокое и всестороннее освоение пространства, рассчитанное на долговременную перспективу. Медь–бронза стала производиться не только для собственных нужд, но и нужд близких и дальних соседей. Потомкам ямников, людям Аркаима и Синташты, принадлежит открытие новых технологий в металлургии и металлообработке. Эти достижения получили широкое распространение. Южный Урал стал одной точкой в рождении выдающейся металлургической провинции II тыс. до н.э., которую сегодня называют «евразийской»...Каково же положение Аркаима на оси времени? Как соотносится Аркаим с другими уже известными древними цивилизациями? Г.Б. Зданович говорит об этом так:
«Достижениям в развитии металлургии способствовали наличие леса – топлива для металлургических печей – и выгодное географическое положение. Именно здесь, в челябинском Зауралье, лежит Великий водораздел европейских и азиатских рек. Это единственное место на географической карте евразийского материка, где теснейшим образом переплетаются истоки вод сибирских рек и Северного Ледовитого океана с водами Каспия и Средиземноморья (на протяжении антропогена Каспий неоднократно соединялся с Черным морем). Можно образно сказать, что с челябинского пенеплена (географический термин, бывшая горная, ныне разрушенная страна) реки текут во все стороны света: на запад и восток, на север и юг»...
«Вероятно, именно этой дороге, этому «неразделённому» водоразделу мы обязаны смысловым рождением Евразии как единого природного и антропогенного ландшафта. Давайте посмотрим с высоты нашего времени на историческое зазеркалье – эпоху Аркаима и Синташты. Мы должны признать, что Южное Зауралье было идеальным местом для зарождения цивилизационных процессов. Историко-географические исследования (Л.И. Мечников, А.Д. Тоинби, Л.Н. Гумилев и др.) однозначно убеждают, что зарождение и развитие выдающихся очагов культуры происходили в районах, которые отличались контрастными ландшафтами. Только на стыках природных зон – гор и равнин, моря и суши, крупных речных долин и междуречий – рождались новые формы социального бытия и новые технологии. Здесь созревали яркие прорывы духа и первые «зёрна» ноосферы, которые В.И.Вернадский и П.Тейярд де Шарден связывали с поздним неолитом и бронзовым веком»...
«...Рим намного младше Аркаима. Между ними лежит огромное временное поле – более тысячи лет. Для осознания времени бытования аркаимских людей лучше обратиться к цивилизациям Ближнего Востока – к Египту, Месопотамии, Средиземноморью…, к тому, что нам известно со школьной скамьи. Что было в этих странах в конце III – начале II тыс. до н.э.?Открытие Аркаима как исторического факта продолжает оставаться для большинства историков сенсацией и феноменом, недоступным объяснению. Но главное в том, что мы сами, россияне, не готовы к восприятию открытия Аркаима как одного из выдающихся событий истории Отечества. Отсюда беспросветная бедность в реализации научных и просветительских программ и отсутствие достойной базы для музеефикации и туризма. Хотя интерес к древнейшей истории сегодня чрезвычайно многоплановый, всё равно мы мыслим с позиций XIX–XX столетий и убеждены в том, что история человечества делалась на Ближнем Востоке, в Египте и Средиземноморье… Всё остальное малозначительно или вторично. Этому нас учили и продолжают учить со школьной скамьи. Дескать, история степных народов – это просто фон, малозначимые декорации для подлинных творцов истории.
Египет этого времени учёные относят к Среднему царству. Знаменитые пирамиды фараонов Джосера, Хуфу и Хафра стоят уже несколько веков. Но строительство пирамид активно продолжается, правда, они не такие монументальные, как прежде. Интересно, что к эпохе Среднего Царства, в отличие от Аркаима, век бронзы ещё не наступил. В Египте в ходу медные и каменные орудия труда. Широкое применение бронзы (сплав меди с оловом) происходит только к XIV–XII вв. до н.э. Ещё один интересный факт – «солнцепоклоннический переворот», то есть утверждение Солнца как главного бога произошло в первой половине XIV в. до н.э. Фараон Эхнатон (Аменхотеп IV) стал признавать своим божеством только зримое Солнце. При этом в изображении бога полностью исключался человеческий образ. Утверждение Солнца как главного Бога в Зауральских степях произошло, кажется, намного раньше…
Колесницы и лошади появились в Египте с нашествием гиксосов (собирательное название) где-то около 1700–1600 гг. до н.э. Некоторые исследователи связывают этот факт с активным перемещением индоевропейских племен. Между прочим, в это время Центральная и Западная Европа всё еще лежат в первобытности. Здесь почти повсеместно господствуют охотники и рыболовы»…
«В Месопотамии второй половины III – начала II тыс. до н.э. на смену мелким протогосударственным образованиям номового типа проходят восточные деспотии. В царстве Шумера и Аккада главным городом становится Ур. У власти утверждается третья династия»...
«Первые цари начинают с организации оросительных систем и строительства храмов. Утверждается новый тип храма – зиккурат. Это многоступенчатое пирамидальное сооружение на грунтовой «подушке». Зиккурат посвящали главному общинному божеству (Большой Синташтинский курган, сооруженный в аркаимскую эпоху на рубеже III–II тыс. до н.э. и исследованный у с. Рымникское в Брединском районе, является совсем не отдалённой аналогией месопотамскому храму – зиккурату)»...
«Минойская цивилизация с её дворцовыми сооружениями сильно пострадала при извержении вулкана на острове Фера (Санторин). Это произошло около 1625 г. до н.э. Миф об Атлантиде часто связывают с этим событием. Для нас интересно, что XVII в. до н.э. является самой поздней радиоуглеродной датой существования аркаимско-синташтинских крепостей. Не является ли пепел, который отмечали при раскопках Аркаима (А. Гаврилюк, И. Иванов), пеплом Санторина?»...
«И ещё. В начале II тыс. из евразийских степей в Элладу вторгаются волны индоевропейцев. Они называли себя «ахейцами». Они привели с собой лошадей, запряжённых в двухколёсные колесницы. Ахейцы пришли для того, чтобы через какое-то время создать Афины, весь материковый и островной греческий мир и, в конце концов, европейскую цивилизацию. Можно и дальше расширять географию «аркаимского времени», например Китай, Индия… В Китае начала II тыс. до н.э. утверждается династия Ся – династия легендарная, ещё не историческая. В Индии процветает культура Махенджо-Даро и Хараппы»...
Мы не можем себе представить, что на заре человеческой истории люди, жившие на берегах Уя, Гумбейки, Синташты и Караганки и многих других наших степных рек, создали культуру, которая по своим достижениям не уступала цивилизациям Древнего Востока. Ведь у нас никогда и ничего не было. Мы всегда кого-то догоняли и продолжаем догонять... Принять культуру Синташты и Аркаима как общее и системное звено в мировом цивилизационном процессе мы сегодня, кажется, и не пытаемся. Но вообще-то здесь надо знать историю Древнего Мира и историю своей Родины. А здесь замкнутый круг: чтобы любить своей край, его надо знать, а чтобы знать – его надо любить…Дальше опять цитируем Г.Д. Здановича:
«Давайте представим, что какие-то люди с Синташты и Аркаима с помощью своих лошадей и колесниц и навыков перемещения по воде попадают на восточное побережье Средиземного моря, в города Месопотамии или Индии. Человек с Урала точно не чувствовал себя угнетённым и отсталым в центрах тогдашних цивилизаций. У ворот Трои он снисходительно будет смотреть на размеры города и его укреплений (к концу III тыс. до н.э. диаметр фортификационным сооружений составлял всего 100 м, т.е. в пределах аркаимской цитадели. Только к периоду Трои VI – 1500г. до н.э. – он достигает 180 м). В городе аркаимец увидит длинные прямоугольные здания – мегароны. Внутри световые колодцы и лестничные клети; ряды колонн-столбов разделяют пространство дома на удлинённые части – нефы. Зайдя в дом 102 (по археологическому учёту) уралец будет поражён почти полным соответствием мегарона (размер дома 18,8?7м) со своим жилищем на Аркаиме. Но в мегаронах Трои обитают царская семья и знать. А дома укреплённых центров «Страны городов» со всеми их удобствами – каминами и печами, водоснабжением и уютом – предназначены для всех жителей человеческого коллектива и их богов – всех без исключения»...Почему же в Средиземноморье дома каменные, а в Аркаиме деревянные? По находкам в раскопе аркаимцы знают свойства камня и умеют прекрасно его обрабатывать, но для строительства домов камень они почти не используют...
«Широкому распространению аркаимского прямоугольного дома с несущими колоннадами способствовали его простота и чёткость архитектуры. Лаконичность дома и его интерьера подчеркивается массивностью кладки стен и, вероятно, гладкостью оштукатуренных поверхностей в сочетании с деревянной облицовкой нижних ярусов«»...
«Араимский человек был бы удивлён, если бы ему сказали, что Троя – самый древний город с правильной планировкой (как сегодня мы читаем в научных изданиях). В Трое действительно были попытки планирования и рационального размещения зданий. Но эти попытки не идут ни в какое сравнение с детально продуманными планировочными системами укрепленных центров «Страны городов». Сам Аркаим с его кольцевыми и радиальными стенами, с верхними и нижними улицами, системой водоснабжения и коммуникациями являлся выдающейся победой аркаимских архитекторов над пространством. Я не преувеличиваю, называя строителей поселений «Страны городов» Архитекторами и Строителями с большой буквы. Они действительно были создателями древнейших в мире градостроительных планов (почти в современном смысле этого слова). Не только создателями, но и реализаторами этих планов»...Аркаим – это время ухода от первобытности и поиски новых, более совершенных форм взаимоотношений между людьми. Это было время экспериментов. На этом этапе истории рождалось множество новых форм. И не все они должны были вылиться в то общественное, совсем не идеальное устройство, которое мы сегодня называем государством.
«Очень важно понять, что Южное Зауралье рубежа III–II тыс. до н.э. даёт представление о самостоятельном центре урбанизации. Об этом свидетельствует саморазвитие архитектурных концепций – от овальных поселков к кругам и квадратам. Здесь результат самостоятельных поисков, а не заимствование у южных культур или цивилизаций, где совсем другие корни городских образований»...
«Аркаимские урбанизированные центры – это территории, которые отличаются от окружающих селищ высокой плотностью населения, компактностью застройки и сложной архитектурно-планировочной структурой. Многие «городские» и «протогородские» образования древности по площади значительно превышали укрепленные центры «Страны городов». Но по совершенству планировочных решений и организации внутреннего пространства и окружающего ландшафта им нет равных. На Аркаиме есть центр, но нет периферии: он замкнут на себя, но распахнут во вселенские дали. Появление урбанизированных территорий на Урале означает принципиальный сдвиг как в общественных отношениях, так и в индивидуальном сознании»...
«У историков, изучающих социальные отношения, есть понятие «среднемасштабные общества». В таком обществе нет ярких признаков государства. Но они создают крупные поселенческие и церемониальные центры, строят монументальные культовые сооружения… По своим количественным параметрам человеческие коллективы Аркаима и Синташты, кажется, отвечают «среднемасштабным обществам». Численность коллективов здесь определяется, в среднем, 2–3 тыс. человек, радиус освоенной территории – 25–30км, видна чёткая тенденция к урбанизации»... (Опять Зданович) «...мы видим в аркаимских артефактах целый ряд особенностей – например, отсутствие социальной дифференциации. Ни на поселениях, ни в погребальной практике, по нашему мнению, нет свидетельств, которые бы подчёркивали разницу между бедными и богатыми. Такие общества, где выражены стремления к равенству, называют эгалитарными в отличие от элитарных обществ, где культивируется имущественное неравенство»...Именно такова роль атамана у казаков и посадника в Новгороде. Это в дикой Западной Европе вожаки бандитских шаек, присвоив себе имя «рекс», силой своих шаекнаделили себя же неограниченной властью. Как видим, в среднем бронзовом веке в Челябинском Зауралье родилось и процветало самое динамичное образование во всей северной Евразии – культура Аркаима и Синташты. Грани этой культуры ярки и многообразны. В эпоху Аркаима и Синташты впервые в степи осваивается комплексное производящее хозяйство. Самый древний памятник степного земледелия, надежно изученный сегодня – это «Аркаимские огороды». Охотники и рыболовы освоили степь давно. Но в силу консервативного хозяйства взаимодействие небольших коллективов с ландшафтом и соседями было пассивным. Только с появлением оседлого скотоводства и элементов земледелия создаются условия для максимального освоения степных пространств. И снова Зданович:
«... Итогом этого пути, вероятно, не должно быть государство. Скорее это попытка создания какого-то не известного нам и не утвердившегося на Земле общество, в котором наличие власти не предполагало насилия. На археологическом материале мы видим, что вместо вертикальных иерархических связей между отдельными ячейками общества здесь сильны горизонтальные связи. Главная и самая нижняя ячейка, отражённая в архитектуре, это большесемейная община, «Большой аркаимский дом». «Страна городов», вероятно, демонстрирует конфедерацию на уровне племенных и внеплеменных образований при достаточно сильной власти»...
«... Старейшины собираются на площади у Главного очага. Старейшины – и мужчины и женщины – это признанные главы семьи «Большого аркаимского дома»; «Авеста» их называет «домохозяевами». Остальные взрослые жители поселка собираются на крышах жилищ цитадели, этом огромном амфитеатре. Оттуда всё прекрасно слышно, видны все ритуалы и все церемонии, которые предшествуют серьёзным разговорам. Уже потому, что действие само по себе полностью открыто, в выработке решений в той или иной степени участвуют все»...
«Конечно, на собрании старейшин есть человек, который обладает общепризнанным авторитетом. Возможно, уже тогда появилось индоевропейское слово «рекс». Оно переводится как «правильный», «прямой как прямая линия». Позднее это слово будет обозначать царя. Но роль аркаимского рекса не в том, чтобы распоряжаться, осуществлять власть, а в том, чтобы устанавливать правила, определять то, что мы сегодня называем правом. Аркаимская элита (совет старейшин), как и рекс, не обладали «властью–собственностью», власть не имела экономического содержания»...
«... В Урало-Казахстанских степях археологам известны многие сотни и даже тысячи поселений этого времени, маркирующих быстрый рост народонаселения и демографический бум бронзового века. Южное Зауралье на рубеже III – II тыс. до н.э. даёт толчок в становлении евразийской металлургической провинции. Впервые осваивается местная рудная база и формируется южно-уральский очаг металлургии и металлообработки. Новые технологические достижения впервые делают степь крайне динамичной. На эту эпоху падают активные взаимодействия степного мира с Китаем, Центральной Азией, Ближним Востоком».Психологи утверждают, что истоки нравственности и духовности следует искать в каменном веке. Первобытные коллективы не могли бы выжить без взаимной поддержки и взаимного сопереживания. Любое проявление вражды приглушалось и пресекалось. Так было в первобытности и в значительной степени сохранялось на первых этапах рождения государственности. Ааркаимцы подчеркивают равенство между собой и в жизни на поселениях, и в погребальных обрядах, они совмещают отдельные семейные дома с Большим аркаимским домом в мирную Вселенную совместного бытия. К сожалению, нравственность не наследуется. Она не наследуется ни при смене общественных систем, ни при рождении ребенка. Каждое поколение, каждый человек заново проделывает свой путь и осуществляет свой выбор.
«Наконец, – третье – выдающееся событие, зафиксированное археологическими фактами – изобретение колесничества. Четырехколёсная телега с воловьей упряжью была давно известна Древнему Миру. Это очень медленное и несовершенное средство передвижения. Изобретение двухколёсной колесницы с запряжкой в лошадь принципиально изменило картину существования всех евразийских народов. Когда говорят о колеснице, обычно говорят о войне. «Танки бронзового века» – как любят выражаться журналисты. Конечно, в древности, как и сейчас находились силы, которые все значительные изобретения использовали, прежде всего, для уничтожения себе подобных. Но для нас важно другое выдающееся явление, связанное с колесницей. Колесница сократила земные расстояния до невиданных доселе масштабов. Она обеспечила «мгновенную» информацию о новых технологических идеях, неизвестных странах, информацию о богах и мифологических героях. В сознании древнего человека это был переворот, вероятно, подобный тому, который испытываем мы, наделенные космической связью и сотовыми телефонами. Говоря современным языком, колесница создала прецедент первого «всемирного» канала коммуникаций»...
К основной статье