Рис. 1. Иллюстрация к чуждой, прозападной версии наречения деда Мазаем
[Карикатура худ. С. Ёлкина – elkin.ru]
Р.Ю. Добрецов, А.Г. Семёнов
| Мы сидели и курили,
Глядя пристально на море. О богах мы говорили, Истину рождали в споре. Нам казалось, наши боги Пребывают недоступно В тех краях, где нет тревоги, В Эльдорадо неприступном. Точка в море показалась. С горизонта к нам стремилась. И нутро в нас оборвалось: К нам великое спустилось! Так со стороны восхода К нам Мазай пришел незваным: Словно Батый из похода, Словно Архимед из ванной. |
1. Почему автор называет деда Мазаем? Особенно исходя из вполне небеспочвенного предположения о невымышленности этого имени, реалистичности произведения в целом?Предварительные инициативно проведённые авторские исследования показали, что до сегодняшнего дня господствующим было прозападное предположение в духе г-на З. Бжезинского и других экономически заинтересованных, воинственных разрушителей великой русской культуры: «Мазай» якобы происходит от сочетания английских слов «must die», удачно и зло высмеянную российским художником-карикатуристом и патриотом до мозга костей Сергеем Ёлкиным (см. рис. 1).
2. Почему главный герой поэмы нетипичен для творчества Некрасова, известного как выразителя трагедии и чаяний крепостного крестьянства?
3. Откуда среди забитых крестьян-земледельцев Ярославской губернии, возделывающих принадлежащие помещику-барину угодья – независимый, свободолюбивый, ловкий герой-спасатель, всего себя посвятивший дикой Природе и её фауне?
4. Почему Некрасов в эпическом по-сути произведении описывает лишь относительно короткий отрезок жизни своего героя, уже в более чем зрелом возрасте, упускает биографические подробности, периоды детства и отрочества?
И ещё десятки вопросов, ответы на большую часть которых останутся, в лучшем случае, за нашими потомками-исследователями. Начнём, в порядке постановки вопросов, с тайны наречения героя произведения Мазаем…
Не обязательно быть дипломированным филологом для понимания естественного и исторически неизбежного характера преобразования среднеслогового звуко-, а затем и буквосочетания «СА» в более приемлемое для русского языка «ЗА». Аналогично трансформации немецкого «Physik» в наше «Физика» уже в переводе М.В. Ломоносова.Этому содействовала, возможно, и смысловая нагрузка слова: действительно, «Масай» – для русского малограмотного мужика есть нечто абстрактное и где-то даже отпугивающее своим зловещим «змеиным шипением», в то время как «Мазай», напротив, звучит вполне мирно, успокоительно и, на первый взгляд, ассоциирует с «бытовым» глаголом «мазать». Либо в смысле «мазать стену или печь глиной», либо с намерением подчеркнуть замеченные за ним, быть может, манеры умышленно стрелять мимо живой цели (последний вариант приемлемее, поскольку на него «работает» презрительное высказывание самого Мазая в адрес одного из местных мужиков, который по причине отломанного курка производил выстрел из ружья посредством спичек).
Да и сама структура языка масаев (распространённого на севере Танзании и на юго-западе и западе Кении [4, 5] благоприятна для указанной трансформации. Относящийся к нилотской семье языков, диалект собственно масаи имеет в два раза большее, чем в русском языке, число гласных (соответственно 18 и 9), существуют фонологические тоны, имеет место гармония гласных в слове по признакам открытости-закрытости, словоизменение частично фузионное (суффиксы или внутренние флексии).При этом следует учитывать и то обстоятельство, что для провинциальной, малообщительной части населения России естественен эффект «певучести» языка (местных диалектов), характеризующийся псевдо-увеличением гласных звуков за счёт расширения частотных спектров.
Под другим углом зрения, гипертрофированная приверженность деда Мазая к дикой Природе, «животноводческий» вектор направленности его «Я» (в отличие от всех его соседей) вполне коррелирует с традиционным укладом жизни масаев как неутомимых мигрантов, выраженных животноводов, угонщиков скота, охотников и воинов, не знающих земледелия и ремесла и даже презирающих их [6].Воинственного масая в его африканском болоте с крокодилами или в схватке со львом (рис. 2) принципиально трудно отличить от деда Мазая – его предполагаемого потомка, откочевавшего из той же Танзании несколько выше на север, в дикие топкие болота Ярославской губернии, кишащие обнаглевшими зайцами (рис. 3).
Страна масаев – и географическое, и этнографическое понятие [6]. Обширные пространства Кении и Танзании, где племя пасёт свои стада, трудно концептуально отличить от бескрайних просторов России-матушки. Тогда автоматически «вытанцовывается» ответ и на четвёртый вопрос вышеприведённого перечня – о тёмном прошлом ранних этапов его жизни. По оценке многих исследователей-масаеведов, у масаев просто не бывает детства в нашем понимании этого слова. Того беззаветного и счастливого, о котором люди с теплотой вспоминают всю жизнь. Детство масая столь трудно, что он ждёт не дождётся, когда оно кончится [6]. Надо ли удивляться, что такой гуманист, как Некрасов, счёл детство Мазая слишком тяжёлым и опасным для психики Читателя даже на фоне описываемых ужасов крестьянского быта.Не исключено, что он, первоначально описав всё-таки детство и юность Мазая, впоследствии сжёг эти части произведения, как его знаменитый тёзка – том «Мёртвых душ». И что не смог или не захотел сделать их литературный последователь-реалист, великий пролетарский писатель М. Горький.
И это тоже «работает» на нашу гипотезу, дополнительно объясняя психологическую сторону отношения Мазая к своим подопечным зверушкам. Что касается внешних, антропологических данных для проведения сравнительного анализа и получения из него дополнительных доказательств «африканской» гипотезы, то здесь исходного материала гораздо меньше в связи с отсутствием подробного описания Некрасовым внешности своего героя.Однако, пристально всмотревшись в фотографии наших прадедов и прапрадедов из архивных фондов (рис. 4) и в облики современных мазаев (рис. 5 - 10), Читатель и самостоятельно сумеет выделить множество признаков сходства…
В отличие, например, от несравненно более информативных сведений в части аналогичной проблемы африканского происхождения А.С. Пушкина.
Рис. 5. Пожилой масай [Фото А. Гольденштейна: http://alexgolda.fishup.ru/albums/p/oid/ sq_1060371_Massai_51] |
Рис. 6. Мальчик-масай с ягнёнком – африканским аналогом зайца. [Фото А. Гольденштейна: http://alexgolda.fishup.ru/albums/p/oid/ sq_1060321_Massai_46_] |
«Африканская» гипотеза наукоёмка и открывает широчайшее поле для исторических, псевдоисторических и окололитературных спекуляций. В частности, рассматривается концепция, связывающая происхождения деда Мазая и А.С. Пушкина, рассматривается взаимосвязь между мифологией африканских племен масаев и догонов, и её влияние на трансформацию образа Мазая в обширной современной русской литературе (как прозе, так и поэзии), поднимаются смежные животрепещущие темы, способные взбудоражить общественное мнение и «поднять» целые социальные слои.Для большей полноты и объективности научных изысканий не следует спешить снимать с повестки дня и альтернативную, несколько позднее появившуюся авторскую гипотезу – «Татарскую»: Имя «МАЗАЙ» вполне могло стать и результатом языковой трансформации татарского слова «МЯЦКАЙ» (МЭЦКЭЙ) – в мифологии тобольских татар злой демон, дух умершего колдуна, покинувший кладбище и продолжающий жить среди людей, будучи внешне не отличимым от живых. Отмечены представления, что им можно стать и при жизни. Мяцкай известен и некоторым группам башкир. Аналогичный персонаж имеется у ряда тюрко-язычных народов (татар, башкир, чувашей, карачаевцев, крымских татар и гагаузов).
Безусловно, не следует в настоящем исследовании пренебрегать и аналогиями в верованиях и обычаях Руси.В любом случае, обе гипотезы помогут обогатить научный литературоведческий задел отечественных и зарубежных (страны Африки, Франция, Великобритания и др.) исследователей, расширить кругозор критиков, дать новую почву и толчок к дальнейшему развитию мазаеведения и лепусологии в современной России с её кризисным состоянием, что, в частности, органично впишется в канву Федеральных целевых программ, выдвигаемых Правительством.
Возвращаясь к «татарской» версии, заметим, что она вполне может косвенно подтверждать версию «африканскую»: масаи, активно мигрируя в поисках природного разнообразия и простора для реализации своих кочевых и воинственных наклонностей, неизбежно должны были оказаться и в местах компактного проживания татар и других перечисленных народов, а сам факт отнесения мацкаев последними к «не нашим» доказывает и то, что дед Мазай – тоже «пришлый».
| Безумный Мазай!
На землю спустись с небесной ладьи! Упрямый Мазай! Скорей нам явись, мы ропщем одни! Жестокий Мазай! В надежде спастись зажжем мы огни! Глумливый Мазай! О, обернись, на стон родни! Ты – наш миротворец, пророк, и даже – чуть-чуть масшиах! Ты – наш полководец, мы – меч в твоих хилых руках! Наш робкий народец восславил твой образ в веках! Зачем же, уродец, ты скрылся от нас в облаках? Обильный Мазай! На землю излейся, хотя бы с дождём! Неверный Мазай! Веригами славы обвейся, судьбой измождён! Заветный Мазай! В зипун ритуальный оденься, мы так тебя ждём! Достойный Мазай! Вином нашей веры упейся – ты создан вождём! Ты – знамя и тень, что в мир приведут порядок и страх! Великой души безнадёжная сень, последний пейсах! И, если не лень, взор вниз обрати, словно на прах! Подтоплен наш пень – мы с песней погибнем в волнах… |