В.А. Коноваленко
«Кадры решают всё ...»
Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия.
Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым.
Знающий не доказывает, доказывающий не знает.
Лао Цзы
В газете  «Санкт-Петербургские ведомости» от 14.07.2014 опубликована статья А. Долгошевой «Программный продукт», посвящённая «круглому столу» в ИТМО, на котором представители высшей школы и бизнеса обсуждали завтрашнее поколение молодых специалистов-программистов. Вот как начинается эта статья:
«Четыреста двадцать. Вот столько среди прошлогодних выпускников школ было сильных программистов. Это не по Петербургу, это по всей стране. И это не уровень чемпионов мира, а те, кто потенциально способен в таких состязаниях участвовать. А значит, в будущем создавать выдающийся программный продукт, который делает страну конкурентоспособной»...
Оставим в стороне критерии, по которым происходил отбор этих 420, не будем пока касаться и того, как такой отбор влияет на самооценку избранных, хотя в дальнейшем об этом придётся вспомнить. Эти 420 распределились в основном по четырём вузам: 40% поступили в ИТМО, 30% в МФТИ на компьютерный факультет, остальные – в СПбГУ и МГУ.
«Проблема в том, что нынешнее поколение отличается от тех, кому сейчас 30 – 40 лет, кто создал российскую, петербургскую индустрию IT, информационных технологий, – говорит В. Парфёнов, декан факультета информационных технологий и программирования ИТМО. – Между ними – пропасть»...
«То» поколение сложилось в 1990-е, студент со способностями понимал, что в вузе его научат, как получать 300 – 500 долларов (по тем временам большие деньги), и это хорошая поддержка семье. Как результат, в Петербурге появился кластер IT. Ребёнок, который сейчас поступает в ИТМО на кафедру «Компьютерные технологии», не готов к таким занятиям ...
Мы говорим: если ты будешь учиться, к 5-му курсу станешь специалистом мирового класса с соответствующей зарплатой. А ему это не нужно, ему достаточно тихого места и 60 тысяч рублей в месяц».
Этакая напасть, говорит Парфёнов, не только в ИТМО, но и в МФТИ, и «что делать, не очень понятно». Жёстко отчислять? Но кто останется?
«Ещё лет шесть назад 20-летние читали книжки. Нет, не Толстого – Достоевского (этого добра со школы в руки не брали), а книги по специальности. Вот эти «библии программистов», которые до сих пор у нынешних 30 – 40-летних зачитанные стоят на полках. Те, кому сейчас 20 лет, довольствуются найденным в Интернете программистским самиздатом. И Фурсенко с Ливановым, и Минобрнауки с ЕГЭ тут ни при чём, – говорит Парфёнов, – это мировая проблема. Имейте в виду, что к вам придут люди такие... новые», – обращается он к представителям бизнеса.
У бизнеса оптимизма побольше. Андрей Иванов, главный операционный директор JetBrains, компании по производству ПО, созданной россиянами, – как раз представитель того поколения, которое создавало отечественную IТ-индустрию.
«Насчет мотивации: есть альтернативное наблюдение, не всё так ужасно, – отмечает Иванов. «ДжетБрейнс» вместе с «Яндексом» ведёт проект – вечернее программистское образование, неформальное (в смысле никакого диплома): каждый год количество желающих поступить возрастает в полтора раза. – Сказать, что совсем нет мотивации, мы не можем, – утверждает он. – Возможно, то, что вузы делают упор на победителей олимпиад, служит ребятам плохую службу. Они с незрелого возраста начинают чувствовать себя исключительными».
Иванов полагает, что мотивированных нужно искать на ступеньке пониже – не среди победителей олимпиад, а среди участников: уровень подготовки хороший и при этом не избалованы. Но он формулирует ещё одну проблему в области сотрудничества бизнеса и вузов:
«Раньше денег было мало, сейчас деньги есть, но на что их тратить? Некому платить! Понятно, что есть проблема «курицы и яйца»: если долго не платили зарплату сильным профессорам, откуда им взяться? И если им неоткуда взяться, то кому платить? В западных университетах есть учёные с мировым именем, которые занимаются областью программирования десятки лет, создают лаборатории, вокруг них выстраиваются научные школы. У нас этого пока нет. Университет можно засыпать деньгами, но люди с многолетним опытом сразу не появятся».
Между тем, в целом по Петербургу спрос на специалистов IT-сферы традиционно довольно большой. Наиболее востребованными являются специалисты в области программирования и разработки, инженерии и телекоммуникаций. В топ-10 самых быстрорастущих позиций по спросу входят программисты на JavaScript, SEO-специалисты, техподдержка, PHP-программисты. А в топ-10 языков программирования – javascript, 1С, java, linux, sql. Набирают популярность вакансии аналитиков Big Data, разработчиков мобильных приложений, облачных решений.
Средняя заработная плата в IТ-сфере в Петербурге 47,5 тысячи рублей ( в Москве – 50 тысяч). Компании принимают целый ряд мер по привлечению, удержанию и адаптации персонала в связи с меняющимися условиями. По сравнению с рынком в целом, IT-специалисты получают ряд привилегий по таким желанным для многих бенефитам, как гибкий график, возможность работать из дома, предоставление ДМС не только для сотрудников, но и их семей. А студенты уходят...
Подобный круглый стол проходит уже не первый раз, это почти традиция. И выводы его тоже почти традиционны: плоха подготовка школьников, плохи преподаватели, мало денег (хотя и платить их некому) и тому подобное. Между тем, на этом круглом столе из уст Парфёнова, а он, как-никак, декан, то есть близкий к студентам по долгу службы человек, прозвучало: «И Фурсенко с Ливановым, и Минобрнауки с ЕГЭ тут ни при чём, – это мировая проблема». В том числе и западных университетов, в которых «есть учёные с мировым именем, которые занимаются областью программирования десятки лет ...». Да и с деньгами у них проблем нет, а со студентами есть!
Причину этого, как мне кажется, нужно искать совсем в другом, не в зарплатах и карьерном росте, не в квалификации преподавателей и научных школах ... Всё проще и серьёзнее. Суть в том, что за последние десятилетия IT-сфера в ускоренном темпе повторила путь «промышленной революции» (занявшей в своё время несколько веков) – от мастера-универсала до конвейера.
Сейчас гигантские корпорации, производящие программные продукты (и захватившие этот рынок), нуждаются не в виртуозах, а в заурядных квалифицированных работниках, каждый из которых делает небольшой фрагмент гигантского изделия, причём, его «находки» не только не нужны работодателю, но даже могут оказаться вредны для целого.
Те сверхдоходы, которые получают корпорации типа Микрософта, позволяют высоко оплачивать труд наёмных программистов, но ... не хлебом единым жив человек! Тем более что программисты по определению интеллектуалы, их мозг жаждет творить, а от него требуют рутинной работы!
Карьерный рост, конечно, хорошо, но с ним тоже не просто: расти-то можно в сферу управления, то есть в сторону от любимой профессии. А вот профессиональный рост практически невозможен: даже компьютерный гений-одиночка так же бессилен в конкурентной борьбе с мегакомпаниями, как в позапрошлом веке «кустарь-одиночка с мотором» – в борьбе с заводами Форда.
Есть и другая часть IT-сферы – использование уже готовых программных продуктов в конкретных приложениях. Это очень обширная, всё более растущая область, но там не требутся глубокого, досконального знания программирования. Вполне достаточно того, что может дать вечернее (неформальное, без диплома) программистское образование, о котором говорил на круглом столе Иванов.
А вот теперь вспомним о «миллениалах» («Поколение Y», см., напр., книгу «Земной разум»). Это поколение рубежа веков, пережившее кризис, поколение, для которого деньги – далеко не главное в жизни. Это они вынесли из кризиса, наблюдая, как рушатся престижные фирмы, как их родители, занимавшие далеко не последние места в служебной иерархии, вдруг оказываются безработными, а денежные накопления инфляция обращает в пыль...
Современные студенты относятся именно к этому поколению – «Мы сами пробьёмся, мы сами достигнем; как только работа перестанет доставлять мне удовольствие – я уволюсь». Их идеологическая платформа:  «Престижный работодатель – это не цель. Я хочу знать, что от меня что-то зависит. Я хочу двигать механизм, а не просто быть шестерёнкой».
Поэтому тезис «учись и будешь хорошо зарабатывать»  для них отнюдь не довод. Им нужны не престиж и зарплата, а интересная, творческая работа и учёба, которая такую работу обеспечит! Казалось бы, чего же ещё – сбылась мечта утопистов: молодые хотят быть не потребителями, а созидателями, их привлекают не материальные, а духовные блага!
Но ... всё в мире (кроме ленты Мёбиуса и бутылки Клейна) имеет две стороны. Вот об изнанке явления «миллениалов» и пришла пора поговорить. Они хотят «интересной» работы, хотят созидать что-то, «а не просто быть шестерёнкой». Это «аверс монеты». Но для того, чтобы что-то стало интересным, надо об этом «чём-то» хоть немного узнать! А вот процесс этого самого познания далеко не прост. В нём-то и прячется «реверс».
Древние мудрые греки (и, вероятно, не только греки) рисовали круг и говорили: человек знает то, что в круге, понятия не имеет о том, что находится вне круга, а вот окружность – это те знания, которыми он не владеет, но догадывается об их существовании. Человек от рождения обладает некоторым запасом знаний (их обычно называют инстинктивными) и непрерывно их пополняет личным опытом и общением с соплеменниками.
Процесс текущего пополнения знаний в течение жизни различен и по скорости, и по эффективности, и по содержанию. Младенец, как и любой детёныш высокоорганизованного животного, на первом этапе жизни воспринимает любую доступную ему информацию – зрительную, акустическую, моторную и т.п., – запоминает её навсегда – «впечатывает» в память, – а потом уж на её основе вырабатывает модели своего поведения и ... становится детёнышем homo sapiens. Назовём этот этап знакомства с окружающим миром «безусловным импринтингом».
Следующий этап более избирателен, он базируется на уже приобретённых знаниях о мире и использует выработанные на первом этапе методы обработки внешних сигналов. На этом этапе ребёнок уже оценивает получаемую информацию, но критерием оценки служит, как правило, поведение соплеменников. Назовём этот этап «условным импринтингом». Именно в этом периоде дети наиболее воспримчивы к обучению. Усвоенная на этом этапе информация тоже «впечатывается» на всю жизнь и, как правило, именно она закладывается в основу менталитета.
А далее «импринтинг» заканчивается, информация из «оперативной памяти» переводится в долговременную всё более и более сознательно, но зато и хранится далеко не так прочно, как «впечатанная». Именно здесь очень существенен уровень самооценки индивидуума. Низкая самооценка сформирует бездумного исполнителя («... не можно сметь своё суждение иметь»), высокая – асоциального эгоиста, в пределе – своего рода психологического аутиста («... какое мне дело до всех до вас, а вам до меня»). В начале этого этапа особенно опасны всякого рода конкурсы, почти неизбежно завышающие самооценку победителей.
Дело в том, что в динамике социума важную роль играет «молодёжный нигилизм», вообще говоря, социальный двигатель, отрицающий прежние шаблоны, требующий их замены новыми установками и, тем самым, обеспечивающий прогресс социума. Но, как и всякий двигатель, нигилизм нуждается в выборе направления движения, а для этого нужны правильные ориентиры. Высокая самооценка побуждает делать выбор курса слишком поспешно, при существенном дефиците знаний, поэтому велика вероятность ошибок.
Так, большевики «разрушили до основания» царскую Россию и долго метались, что же делать «затем», нигилисты-шестидесятники, будучи справедливо недовольными способами реализации социализма (в принципе более прогрессивного строя, чем капитализм), в своём рвении «с водой выплеснули ребёнка» и в итоге скатились в «дикий капитализм», а местами даже в рабство. Примерно то же самое можно сказать о ваххабитах и талибах. А ведь все «хотели как лучше ...»
Но вернёмся к  «греческому кругу». Как правило, «миллениалы», отрицая опыт родителей, начинают «жить собственным умом» на довольно небольшом объёме накопленного информационного багажа. В этом случае их «круг знаний» деформирован, это скорее «амёба», чем круг. Поэтому они либо мечутся от одной «ложноножки» к другой, даже не подозревая о связях между ними, либо становятся именно теми узкими специалистами, которые «подобны флюсу». В принципе правильная установка на собственные силы – «мы сами пробьёмся, мы сами достигнем» – при недостатке исходной информации может сильно навредить.
Сейчас монета стоит на ребре, какой стороной она упадёт, не в последнюю очередь зависит от поведения (именно поведения, а не словесных сентенций) старшего поколения. И неплохо помнить при этом, что «амёбный круг знаний» относится не только к программистам!

Импринтинг, или запечатление (от англ. imprint – оставлять след, запечатлевать, отмечать), – в этологии и психологии – специфическая форма обучения; закрепление в памяти признаков объектов при формировании или коррекции врождённых поведенческих актов. Импринтинг осуществляется в строго определённом периоде жизни (обычно в детском и подростковом возрасте), и его последствия чаще всего необратимы.
В оглавление