Инновации и история.

На рубеже веков одним из самых модных терминов стала "инновация". Об инновациях то и дело пишут СМИ, правительство принимает всё более грандиозные инновационные программы. Казалось бы, вот-вот промышленность обновится чуть ли не полностью, новейшие разработки изобретателей валом повалят на заводы и Россия, наконец, "слезет с газово-нефтяной иглы".
Увы, не тут-то было. Как известно, "история учит, что она ничему не учит". Это не совсем так, а точнее, совсем не так. История учить готова, вот только учиться никто не хочет.
Рассмотрим несколько исторических примеров именно в области инноваций в России и попробуем это утверждение (о нежелании учиться) обосновать.
Пример первый.
Как известно, в первой половине правления Николая I Россия достигла, пожалуй, наивысшего могущества, а царствование его закончилось поражением в Крымской войне. Причин этого поражения было много, но чисто военное поражение - результат пренебрежения техническим прогрессом. Никакая отвага и выучка солдат не могла преодолеть огромнейшей разницы в дальнобойности нарезных и гладкоствольных ружей. Неужели Англии и Франции удалось так засекретить перевооружение своих армий, что в России об этом ничего не знали? Да нет, знали. Более того, дворяне-англофилы ещё перед войной ходили на охоту с нарезными английскими ружьями.
Всё гораздо проще. Тут есть живые деньги, которые можно украсть, а там, если что, "солдатики у нас храбрые, шапками закидаем". Не закидали. Николай I сам умер, а вот сынка взорвали...
Второй пример.
Первой катастрофой, постигшей Россию в ХХ веке и предопределившей все последующие, была русско-японская война. Есть малоизвестное мнение, высказывавшееся только в специальных исследованиях по истории вооружений, что была одна роковая случайность не меньшего значения, чем гибель прославленного адмирала Макарова, - гибель скромного штабс-капитана Семёна Панпушко. Взрыв, во многом предопределивший несчастный для России исход японской войны, прогремел за двенадцать с лишним лет до её начала в предместье Петербурга.
Почти 500 лет «богом войны» был дымный чёрный порох - смесь древесного угля, серы и селитры. Но в 1846 году итальянский химик Асканио Собреро открыл нитроглицерин. Началась гонка за такой взрывчаткой для снарядов, которая была бы сравнима по мощности с нитроглицерином, но выдерживала бы сотрясение при пушечном выстреле. Только в 1880-х годах определилась конечная цель: вещество, которому французы дали шифрованное название «мелинит» (тринитрофенол, пикриновая кислота).
И уже на финишной прямой гонка, втянувшая ученых и промышленников, военных и разведчиков Франции, Германии, Англии, Японии, обрела особую остроту. На полигонах творилось непонятное. Мелинитовые снаряды могли вести себя прекрасно, а потом вдруг очередной снаряд взрывался при выстреле, вдребезги разносил пушку вместе с орудийной прислугой. Разгадку тайны следовало как можно скорее найти. Или украсть.
В России мелинитом занимались разные люди. По-настоящему же - всего один. Семён Васильевич Панпушко (юнкер артиллерийского училища, за отказ выдать напроказившего товарища был лишен производства в офицеры и отправлен служить солдатом на правах «вольноопределяющегося»; ещё находясь в солдатчине, он увлёкся главным делом своей жизни и изучил все известные в то время книги о взрывчатых веществах).
После затянувшегося производства в офицеры он занял два неотапливаемых деревянных барака на Главном артиллерийском полигоне под Петербургом (возле станции Ржевка). Казённых денег на исследования почти не отпускали. На собственные средства - жалованье штабс-капитана и преподавательский заработок - оснастил их самодельными приборами. Помогать ему вызвались трое солдат, которые при нём быстро сделались профессиональными лаборантами. Вот и вся исследовательская группа.
А тайна мелинита уже раскрывалась. И в прекрасно оборудованных европейских лабораториях, и в далекой Японии, где трудился химик по фамилии Шимозе, и в холодных бараках на Ржевском полигоне. Мелинит - твердая кислота. В снаряде он реагирует с железом корпуса, образуя чувствительные соединения. Они и являются причиной катастрофических взрывов.
А значит, суть проблемы в том, чтобы изолировать мелинитовый заряд от контакта со стальной оболочкой. Есть все основания полагать, что, проживи Панпушко ещё несколько лет, он не только решил бы оставшиеся технические вопросы, но с его неуёмной энергией заставил бы провернуться ржавые шестерни бюрократической российской военной машины. Армия и флот получили бы надёжные мелинитовые боеприпасы. И тогда, вполне возможно, вся история России в ХХ веке потекла бы по иному руслу. Ему было только 35. И никто уже не узнает, где он допустил свою первую и последнюю в жизни ошибку.
28 ноября 1891 года в бараке, где Семен Панпушко наполнял мелинитом снаряды, произошел огромной силы взрыв, который буквально разметал деревянную «лабораторию» в щепки. Сам Панпушко и двое его помощников-солдат - Осип Виноградов и Петр Шавров - были убиты на месте. Недолго прожил и третий, Василий Егоров.
После гибели Панпушко работы над мелинитовой проблемой в России прекратились. В Главном артиллерийском управлении больше не желали рисковать. В Киевском военном округе на опытных стрельбах мелинитовыми снарядами разорвало две пушки, были жертвы, да ещё этот взрыв под самым Петербургом. Нет уж, хватит!
Летом 1903 года в ГАУ из агентурных источников получили сведения о том, что японские гранаты (фугасные снаряды к полевым орудиям) содержат двухфунтовый заряд вещества «шимозе», которое есть не что иное, как мелинит. Дело уже стремительно катилось к войне, и казалось, надо бить тревогу. Русская полевая артиллерия имела один - единственный тип снаряда - шрапнель (дистанционную картечь). Эффективная против войск, движущихся плотными колоннами, шрапнель мало действенна против пехотных цепей и вовсе бессильна против солдат в окопах и укрытиях. Нет, ничто не всколыхнулось в генеральских головах.
Расплата была страшной. Снаряды-«шимозы» производили тем более ошеломляющее впечатление, что в русской армии не знали ничего подобного. Мощь их разрывов - с огненной вспышкой, оглушительным грохотом, столбами чёрного дыма и взметённой земли, разлетающимися тучами иззубренных смертоносных осколков - казалась сверхъестественной. «Шимозы» прокладывали путь японской пехоте. В обороне японцы могли укрываться за глинобитными стенками маньчжурских селений и оставаться за ними в безопасности под градом русских винтовочных и шрапнельных пуль. Когда же русские пытались занять оборону в таких же фанзах, «шимозы» разбивали их в пыль.
Несколько захваченных японских снарядов переправили в Петербург для изучения. Оказалось, японцы отливали из расплавленного мелинита шашки по форме каморы снаряда. Каждую шашку оклеивали вощеной бумагой в несколько слоев, затем обёртывали оловянной фольгой, затем ещё раз бумагой и в таком виде вставляли в снаряд. Действительно, изоляция от корпуса была полной. В этих-то оклейках и обёртках и заключался весь секрет надёжности «шимозы».
Впрочем, и в войсках быстро поняли, что ничего сверхъестественного «шимозы» не представляют, и не то диво, что они есть у японцев, а то возмутительно, что их нет в собственных зарядных ящиках. Ещё хуже обстояло дело во флоте. Фугасные снаряды японских 12-дюймовых морских орудий содержали по сто фунтов «шимозы», и разрушительная мощь их действительно была огромной. Правда, они не пробивали броню, да и не были на это рассчитаны, но от их взрывов броневые плиты срывались с креплений и расходились друг с другом, а в корпусах кораблей возникали течи. На броне загоралась краска, вспыхивали деревянные палубные настилы, в разрушенных каютах и отсеках горело все, что могло гореть. Русские корабли, охваченные пожарами, пылали, как гигантские плавучие костры.
Русские комендоры стреляли ничуть не хуже, если не лучше японских. В Цусимском разгроме, погибая, они добились почти четырёх процентов попаданий. (Англичане в Первую мировую показали два процента, немцы гордились тремя.) Русские бронебойные снаряды со специальными наконечниками, изобретёнными адмиралом Макаровым, как раз отлично пробивали броню. Но их заряд из пироксилина был слишком слаб, и дело окончательно портили скверные взрыватели, которые часто отказывали.
В отчаянной спешке и главным образом благодаря тому, что в дело включился новый подвижник, молодой Владимир Рдултовский, в 1905 году мелинитовые снаряды для полевых орудий удалось, наконец, создать и запустить в производство. Но на фронт они уже не попали, было поздно. Война была безнадёжно проиграна..., за этим последовала революция 1905 года.
О состоянии российской армии и флота в Первой мировой войне говорить не будем: "средний правящий класс" - чиновничество - "ничего не забыло и ничему не научилось" - крали нагло и самозабвенно, расплачиваясь за свои прихоти кровью голодных, оборванных и непонятно чем вооружённых солдат. В результате - ещё две революции.
Но как всегда революции (и не только революции) делают одни, а купоны стригут другие. Собственно говоря, Октябрьская революция поменяла в стране очень многое, кроме того, что нужнее всего следовало менять - среднее звено управления. Раньше во главе департамента стоял князь, после революции стал пролетарий, а всё остальное осталось. Только если до революции чиновники запасались родословными, ведущимися хоть от захудалого, но дворянчика, теперь они дружно вступали в правящую партию.
Пример третий.
Народ тяжелейшими жертвами создал мощную промышленность, светлые российские головы придумывали великолепнейшее оружие, а чиновники гнули своё. До войны был сконструированы, построены и испытаны Т-34, непробиваемый никакими снарядами КВ, летали Яки, ЛаГи и МиГи, а заводы  гнали тысячами И-16, БТ разных модификаций и т.п.
Неправда, что Ильюшин не додумался сразу посадить стрелка в свой Ил-2, - его заставили снять защиту задней полусферы в погоне за ненужной штурмовику скоростью, только после тяжёлых фронтовых потерь чиновники разрешили вернуться к первоначальному варианту.
Были у нас и миномёты, да вот беда, "не глянулись" они маршалу Кулику. В итоге, имея где-то там, "в принципе", образцы лучшего в мире оружия, наши бойцы жгли немецкие танки бутылками с бензином, которые перед броском нужно было ещё поджигать. Это потом их стали наполнять самовоспламеняющимся "коктейлем Молотова".
Так что наши конструкторы умели и умеют учиться на уроках истории, да вот беда - не они решают, что нужно производить. Не лучше обстоит дело и сейчас. До сих пор непревзойдённые "Буран" и предназначенный для его транспортировки самый грузоподъёмный в мире самолёт "Мрия" никому не нужны, а закупать "Боинги" - всегда пожалуйста.
Десятки лет гниёт экраноплан, а Ельцин "с барского плеча" дарит США конструкцию управления вектором тяги, наши ракеты выводят на орбиту британские спутники - шпионы, а наша система Глонасс до сих недоукомплектована…
Наши оружейники придумали и изготовили ГШ-18 - пистолет легче знаменитой "Беретты", с 18-зарядным магазином, способный пробивать 8 мм брони. Так даже бойцы наших спецслужб его не видели, а вот на ярмарку оружия в Саудовскую Аравию он попал! Не иначе, как для того, чтобы боевики, не дай бог, не оказались вооружены хуже, чем наши бойцы спецназа.
Вот такой небольшой экскурс в историю, инноватику и историю российской инноватики.