Кризис науки и техники
и перспективы выхода из него  на пороге XXI века
Задумаемся над словосочетанием «научно-технический прогресс».  Прогресс техники и прогресс науки в их взаимодействии, взаимообусловленности?
Как известно из истории науки и техники,  научно-теоретическая и техническая деятельность начали сближаться уже на истоках научно-технического прогресса – в мануфактурном производстве XVI-XVIII вв., оставаясь, тем не менее, относительно самостоятельными.  Нужды торговли, мореплавания и мануфактурного производства потребовали теоретического и экспериментального решения определенных задач. Идеи Возрождения начали разворачивать науку лицом от теологии и схоластики  к практике.  Прочный союз науки и техники был положен тремя великими изобретениями – компасом, порохом и книгопечатанием, а одним из первых совместных плодов научной и конструкторско-технической деятельности стала паровая машина Дж. Уатта.
Машинное производство, открыв неограниченные возможности для технологических приложений науки и став, по К. Марксу, «предметно воплощающейся наукой», ознаменовало переход ко второму этапу научно-технического прогресса:  взаимному стимулированию науки и техники в ускоряющемся темпе. Зародились прикладные, производственные исследования и ОКР.
Третий этап научно-технического прогресса связан, согласно БСЭ, с современной научно-технической революцией. Её характерные показатели -  расширение фронта научно-технических дисциплин, ориентированных на технику. В их числе и общественные науки:  экономика и организация производства, социальные исследования, производственная эстетика, психология и логика технического творчества, прогнозирование.  Целые отрасли производства порождаются такими новыми научными направлениями и открытиями, как радиоэлектроника, атомная энергетика, химия синтетических материалов, кибернетика.
Наука непрерывно революционизирует технику. Техника постоянно стимулирует прогресс науки, ставя перед ней задачи и обеспечивая всё более совершенным экспериментальным оборудованием. Экономический рост, связанный с техническим совершенством, расширяет возможности финансирования науки и её «кадровой подпитки».  По широко распространенному мнению, сформулированному Ф.Энгельсом,  установилась лидирующая роль науки по отношению к технике. Иначе говоря, «наука – полководец, а практика – солдат».
Однако имеет право на существование и другая точка зрения на взаимосвязь науки и техники. Не стремясь к принижению роли науки, выразим её следующим образом.
Наука со всей её более чем двухтысячелетней историей выступает в роли своеобразного «случайного переключателя» путей развития техники. Так, техник-механик неустанно совершенствует свои изделия, но на некотором этапе наука подсказывает ему выгоду в переключении интереса с механики на, допустим, электромагнетизм.
Такая точка зрения объясняет тот загадочный эмпирический факт, что трудно предсказать, какая область естественных наук будет далее использоваться в технике. Это и упомянутая история использования в технике электромагнетизма, и идея использования ядерных явлений распада и синтеза.
Понимание случайности внедрения достижений науки в практику способствует более правильной политике в области финансирования науки, которая принята в индустриальных странах (ЕЭС, США). Суть её в том, что выделяется сугубо фундаментальная наука, которая финансируется в ограниченном объеме, но по всему спектру научных исследований (почему, кстати, фундаментальная наука и сконцентрирована в университетах).
Прикладные области, от которых ждут создания новых товаров, финансируются избыточно в силу сегодняшней полезности. Но какие области будут востребованы завтра, предвидеть сложно.  Наибольшее финансирование науки обычно осуществлялось тоталитарными режимами, надеющимися на техническую мощь.
Безусловно, наука развивается. Но отсутствие воистину революционных изменений в её динамике за столь длительный период (почти столетие), а именно – со времен, по В.И.Ленину, «новейшей революции в естествознании», начавшейся с открытия электрона и радия, превращения химических элементов, создания теории относительности (которая до сих пор считается наиболее «прорывным» событием в науке) и квантовой теории, проникновения в механизм наследственности и формирования хромосомной теории,  свидетельствует скорее о её  кризисе, чем о естественном периоде «количественного накопления для качественного скачка».
Схожая, но со сдвигом по фазе, картина – в технике:  революционные изменения, получившие мощный всплеск примерно в тот же период (применение электричества в промышленности и на транспорте, изобретение радио и рождение авиации)  налицо, но опять-таки в настоящее время с тенденцией к спаду.
Затянувшийся кризис в науке и кризис зарождающийся в технике проявляются многообразно имеют множество симптомов.
Это чрезмерная дифференциация науки, направленная на разобщение областей знаний:  даже представители одной специальности испытывают трудности в общении.  Это слабость последних результатов экспериментальной физики элементарных частиц,  фактическая беспомощность современных естественных наук перед экологическими проблемами планеты. Это и торможение ракетно-космических исследований. Это и фантастический разнобой в суждениях современной теоретической физики и особенно её разделов, связанных с теоретической космологией и геометрической теорией гравитации.  Некоторые физики - теоретики (С.Хоукинг) открыто проповедуют завершение рациональной науки, невозможность экспериментов и, как следствие, по существу, отказываются от фундаментальных принципов естествознания (отказ от экспериментов, отказ от законов логики). Всё это происходит на фоне подлинного краха теоретико-логических основ современной чистой математики (К.Гедель). Так что уход точного естествознания в область абстрактной математики, лишённой поддержки эксперимента, не перспективен. Пессимизмом проникаются даже несгибаемые энтузиасты этой области (Р.Пенроуз, С.Вайнберг и др.).
Скудность экспериментальных достижений сказывается и на настроениях социума. Как следствие негативного отношения общества, всё более сокращаются объемы финансирования науки и, прежде всего, научного приборостроения. В обществе распространяется во многом чрезмерный и агрессивный пессимизм широких слоев населения в отношении к рациональной науке.
Резко упал престиж научных и инженерных профессий. Причем речь идет не столько о России с ее очередным глобальным кризисом, сколько о высокоразвитых странах мира вообще. Новые разработки создаются, в основном, «откаченными (купленными) мозгами». Продолжаются невостребованность «выдаваемых на гора» изобретений (особенно самодеятельных изобретателей) и их «торможение» чиновниками,  вследствие чего активнейшие и опытнейшие изобретатели отказываются патентовать свои разработки и используют др. формы регистрации приоритета и авторства.
В народном образовании всё меньше внимания уделяется формированию естественнонаучного мировоззрения. Представления широких масс носят всё более мифологический и зачастую магический характер. Плохо и подчас неправильно усвоенные, извращённо понятые научные знания на школьной, а теперь уже и на вузовской, скамье превращаются в тотальную научную безграмотность и, как следствие, возникают жульнические сообщества (колдуны, маги, предсказатели, астрологи), которые, спекулируя остатками авторитета естественных наук, отвлекают на себя жалкие крохи финансирования, предназначенные на научные исследования. Наука больна фальсификацией, особенно в «доходных» её сферах:  медицине, биологии, экологии. Научные заблуждения длятся десятилетиями и торчат палками в колесе прогресса. Место рационального мышления занимает примитивное магическое мышление, давно отвергнутое не только наукой, но и фундаментальными религиозными доктринами.
Ближайшие катастрофические для европейского типа цивилизации последствия кризиса пока маскируются инерционностью внедрения ещё оставшихся достижений в современные технику и технологию.  Этот пока продолжающийся взлет технологических достижений носит инерционный характер и в ближайшее время, возможно, сменится катастрофическим обвалом всей технологической структуры цивилизации европейского типа. Ибо одичавшее (в отношении точных наук и техники) население будет не в состоянии обеспечивать даже поддержание существующего технологического уровня.
Всё это усугубляется нарастающим планетарным экологическим кризисом, выход из которого возможен только за счёт мощного прорыва в развитии естествознания и опирающихся на него технологий в союзе с гуманитарным мировоззрением.
Поиск причин кризиса в науке и технике следует начинать, на наш взгляд, с осмысления исходных определений «наука» и «техника».
Напомним читателю, что по определению (БСЭ),  наука – это сфера человеческой деятельности, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности, одна из форм общественного сознания. Её цель – теоретическое отражение действительности.  А техника - это  совокупность средств человеческой деятельности, создаваемых для осуществления процессов производства и обслуживания непроизводственных потребностей общества. Нередко её понимают и как совокупную характеристику навыков и приёмов в человеческой деятельности.
Ограничившись естествознанием и огрубляя проблему, можно сказать, что всё естествознание основано на следующих жестких принципах, которые, собственно, так и называются: «принципы естествознания» (Ф.Бекон, Г.Галилей, П.Бриджмен): В современной форме эти принципы философски трактуются практически всем сообществом ученых и инженеров в наиболее отчетливой форме неопозитивизма, фаллибилизма. Детально осмысленный, в частности, неопозитивистами Р.Карнапом, Б.Расселом и К.Попером,  такой подход даёт возможность объективно, количественно описывать окружающий мир.
Кроме того, общепринятым считается, что естествознание должно быть представлено в виде индуктивно-дедуктивной системы, построенной на жестких правилах логического вывода (классическая логика). Согласно этим принципам, результаты экспериментов объединяются и трактуются на основе классических логических схем вывода. Огромные успехи естествознания (прежде всего физики) и технологий есть, по сути, результат работы естествоиспытателей и инженеров, которые в своей работе опирались на эти схемы.
Но «принципы естествознания» имеют и отрицательные стороны,  на которые обратили внимание философы-экзистенционалисты, такие как М.Хайдеггер, К.Ясперс, Ж.-П.Сартр.
Не все явления природы мы в состоянии рационально познать, используя лишь указанную триаду. Огромное количество социальных, биологических и медицинских феноменов не могут быть рационально описаны, в то время как потребности общества требуют принятия решений. Наконец, теорема Геделя определяет принципиальный предел рационализма даже в области математики и логики.  Здесь важно, что процесс логического осмысления труден и приводит к инерционности развития и упомянутой выше всё более углубляющейся специализации науки. Науки, зажатой жесткими рамками строгих правил, которые не присущи естеству человеческой натуры, оторваны от человеческой интуиции и эстетического восприятия мира.
Попытка учета роли интуиции в рациональной форме познания мира была дана в трудах А.Бергсона, Э.Гуссерля и К.Витгенштейна.  Так что рациональный метод ещё не исчерпал себя! Идеи более активного и целенаправленного использования интуиции человека (феноменология и аналитическая философия) могут найти практическую реализацию в современном научном приборостроении  за счёт совершенствования современных компьютерных систем с развитым графическим интерфейсом, обеспечивающим генерацию зрелищных образов, активизирующих интуицию исследователя (когнитивная машинная графика).  Кроме того, тенденция разгружать исследователя от рутинных логических манипуляций с многомерными массивами данных в процессе научных измерений уже реализуется в виде научного направления интеллектуальных измерений (С.Хофман, Х Всемирный конгресс МЕКО в г. Праге, 1985 г.).
Жесткость рационализма приводит к тому, что научный прогресс носит большей частью плавный характер. Если и происходят революции, то они, как показал Т.Кун, означают понятийный или, шире, мировоззренческий сдвиг и не приводят к грандиозному, экспоненциальному росту научных знаний. Это всего лишь «сдвиг» - переход от одной плоскости рассмотрения в иную, от одной точки зрения к другой. Ожидать лавинообразных темпов развития науки в какой-либо период методологически необоснованно  (что, впрочем, не противоречит оговоренной выше потребности в мощном прорыве в развитии естествознания).
Возвращаясь к сравнению понятий «наука» и «техника» в рассмотрении их взаимосвязи и динамики, отметим, что для развития техники не требуется обязательного набора условий рационального знания. Здесь возобладает действие, что особенно хорошо знают по себе изобретатели и рационализаторы. В отличие от науки, это действие могут совершать множество людей и выбирать результат, полезный для социума (аналог естественного отбора). Техническое развитие можно шутливо назвать, не в обиду создателям и приверженцам теории решения изобретательских задач (ТРИЗ) «методом тыка» - эмпирики и прагматизма. Такой способ свободен от многих недостатков науки и, соответственно, более гибок. Существовавшая до появления науки, техника способна развиваться вне рамок науки и сегодня. Не случайно среди творцов новой техники немалый процент «фанатиков из народа», не отягченных большим багажом научных знаний и ученых степеней.
Интересно, что экзистенционалист М.Хайдеггер говорит о том, что в области техники человек может достичь своеобразного выражения своей личности. Эффект от развития техники, оказывается, связан с численностью занятых людей, и в технике может возникать стадия экспоненциального роста. Именно экспоненциальный рост технических достижений, не сопоставимый с достижениями науки, и воспринимается обществом как техническая революция.
Естественно, кризисы не являются неожиданностью и внутренне обусловлены. Прогресс – процесс кумулятивный:  он требует экспоненциального роста материальных и людских ресурсов. Неизбежный кризис ресурсов влечет за собой спад технического прогресса, на который мы привыкли надеяться.  Попытка «переключить» технический энтузиазм «фанатиков-делателей» на проблему ресурсов всё равно упрется в проблему пределов их возврата.
В мировой науке (20-70)-х годов опережающий рост числа научных работников (7%-ый годовой прирост) над приростом населения (1,7%-ый годовой прирост) завершился эффектом насыщения на уровне 90% живых ученых и научных работников от общего числа ученых за всю историю науки (по данным ЮНЕСКО).
Поскольку, по М.Хайдеггеру, в технике человек максимально самовыражается, то спад технического прогресса вполне может быть производной и подавлением  этого самовыражения, нивелированием персонального вклада разработчиков в отечественных и иностранных корпорациях. Система «секьюрити», судебного преследования и разорения непокорных дополняется полной анонимностью идей, принадлежащих корпорации. Смягчение правил приводит к проигрышу на рынке. Так что в научно-техническом прогрессе не следует пренебрегать важностью и личностного фактора. Наука, в которой имя ученого остается, более привлекательна для реализации личности. В технике имя её творца чаще исчезает, несмотря на формально существующее авторское право.
Наука требует открытого диалога и вырабатывает демократические убеждения. Не случайно создатели атомной бомбы и водородного оружия (США и СССР) испытали глубочайший внутренний разлад между щепетильностью ученого и государственной системой подавления.  Вообще, техника создается высоконравственными и образованными людьми. Но доведение его до технического совершенства (оружие, радиотелефоны и т.д.) открывает широкие возможности его использования примитивным и извращенным особям. Общедоступная техника умножает мощь человеческих пороков.
Обычно наши гуманитарии считают технику «низкой материей». В том-то и заслуга М.Хайдеггера, К.Ясперса и др., что они показали, что развитие техники, определяющей жизнь цивилизации, обусловлено природой человека, а она, в свою очередь, нравственностью и этикой. Тем самым показано, что техника связана с самыми тончайшими духовными категориями.
Коль скоро кризис науки и техники имеет «гуманитарные» корни, то и решение проблемы зависит от гуманитариев и неоэнциклопедистов.
Такие энциклопедисты и творцы науки и техники, как Э.Шредингер, В.Гейзенберг, М.Борн, Д.Менделеев, впитывали глубочайшие философские новации своей эпохи, а философы Э.Кант, Г.-В.-Ф.Гегель, В.Вернадский, Т.Кун, Э.Гуссерль, Б.Рассел, К.Витгенштейн начинали как физики, инженеры и математики. М.Хайдеггер для разрешения проблемы развития техники предлагает, казалось бы, парадоксальный путь – видоизменение, переосмысление языка, которое определит новые гуманистические категории.
И вообще, надо быть оптимистами! Особенно в свете гипотезы об энергетическом характере воздействия оптимизма на объект нашего внимания.
Несмотря на все перечисленные трудности в последние десятилетия XX в., точное естествознание осуществило ряд крупных открытий, на базе которых возможно преодоление возникшего кризиса естествознания.  Это открытия не только в методологии научного познания (К.Поппер, Б.Рассел, И.Лакатос), но и в области синергетики, динамического хаоса, экспериментальной системотехники, эргономики (Б.Мандельброт, И.Пригожин, М.Эйген, Г.Хакен, В.Венда).
На пороге XXI века в области организации научного эксперимента открываются новые перспективы, которые базируются на последних достижениях в области прикладной математики, компьютерных наук, психологии, эргономики и теории познания. Эти перспективы особенно актуальны для исследователей сложных систем – биологов, медиков, экологов, специалистов в области наблюдательной астрофизики.
Так что основные причины современного кризиса развития науки и техники кроются, скорее всего, в методологии естествознания. И сегодня, видимо, нужно интенсивно искать гуманитарные и иные пути выхода из него.
Литература
1. Большая Советская Энциклопедия, 3-ье изд., Т.Т. 17, 25. - М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1974.
2. Современная философия науки. Хрестоматия / Составление, перевод А.А.Печенкина. - М.: Логос, 1996.
3. Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги  20 столетия. - М.: Логос, 2000.
4. Ясперс К.  Смысл и назначение истории. - М.: Республика, 1994.
5. Хайдегер М. Время и бытие. - М.: Республика, 1994.
6. Гуссерль Э. Логические исследования. - Минск: Харвест, 2000.
7. Витгенштейн К. Философские работы. Т.1-2. М.: Гнозис, 1994.
8. Рассел Б. Человеческое познание. Киев: Ника-Вест, 1997.
9. Карнап Р. Философские основания физики. - М.: Прогресс, 1971.
10. Поппер К. Логика и рост научного  знания. - М. Прогресс, 1983.
11. Существует ли научно-технический прогресс? / Горохов В.Л. и др. // Санкт-Петербургский университет, 2000, № 3 (3526), февраль 10. – С. 19-21.
12. Зенкин А.А. Когнитивная компьютерная графика. - М.: Наука, 1991.
13. Горохов В.Л., Иванов Л.Н., Витковский В.В. Робастно-когнитивная технология динамической визуализации много- мерных наблюдательных данных. - Ниж.Архыз: Препринт САО РАН, № 93, 1992.
14. Gorohov V.L., Vitkovskij V.V. Ivanov L.N. Cognitive informational technology of plannig and control of ecological monitoring with further robust analysis of extreme manifestations Procceedings First Eurasian  symposium on space science and technologies   Gebze,Turkey, Octob.25-27, 1993.